На прошлой неделе Северский музыкальный театр поздравил заслуженного артиста Российской Федерации Анатолия Павловича Лившуна с 75-летием и полувековым юбилеем служения театру.

Практически вся творческая жизнь А.П. Лившуна прошла на глазах у северчан. В музыкальном театре он многие годы был занят во всем репертуаре, и это тот случай, когда публика шла «на артиста». Широчайший творческий диапазон позволил ему занять ведущее место острохарактерного актера-комика. 50 лет на северской сцене! Переживший театральные катаклизмы, видевший исподнее Мельпомены, сегодня Лившун любит театр не меньше, а может быть, даже больше, чем полвека назад. Он искренне считает директора и художественного руководителя СМТ Светлану Бунакову «второй после Бога». Ему в радость нынешняя атмосфера театра, отношение к артистам, постоянно обновляющийся репертуар. В общении со своими давними поклонниками он замечает: «Новые времена – новые песни. Когда-то мы любили оперетту, и это было прекрасно! Сейчас «на волне» мюзикл, и вы посмотрите, что творят молодые ребята! Я наблюдаю за Антоном, Закиром и понимаю, что даже молодым я не смог бы так работать!» Задаю вопрос: «За свою долгую актерскую жизнь вы видели много теа
тров, как бы вы оценили нашу сегодняшнюю труппу?» Анатолий Лившун, не задумываясь, отвечает: «Да ладно! Таких – просто нет. Я так говорю не потому, что я здесь работаю. Я так говорю потому, что очень много знаю про театры».

Но сегодня я хочу рассказать читателям о том, что не увидеть из зрительного зала, о чем не прочесть в характеристиках и не узнать из аннотаций к спектаклям. Ныне заслуженный (а тогда начинающий) артист Анатолий Лившун появился в нашем городе в августе 1969 года. Играть в Северском музыкальном театре начал, однако же, чуть раньше. Как такое может быть? А вот были времена, когда театры активно гастролировали, и генералы приказывали полковникам отпускать солдат «служить» в ансамбль песни и пляски. Но, впрочем, все по порядку.

Фронтового ребенка Толю родители пропавшего без вести отца не приняли, и мальчик сам выбрал себе папу. Мужчин повыбила война, вернувшиеся были избалованы женским вниманием, а мама была красивая. Кавалеры ухаживали исключительно за ней, «довесок» их не интересовал. Инвалид Павел Петрович Лившун на роль ухажера не претендовал, он сдружился с мальчонкой. Где мог, помогал по хозяйству. Однажды вечером чинил на кухне утюг, хозяйка вернулась с работы, и малыш выбежал ей навстречу: «Мама, ты что, не узнала? Это же папа с войны вернулся!» Фронтовик стал мальчику настоящим отцом и главой семейства, в котором чуть погодя родилась девочка. Дети дружны до сих пор и живут в одном городе.

В четыре года Толя Лившун был уже известным «артис-том» в полуеврейском местечке Народичи, что на Житомирщине. Стихи, военные песни, чечетка и залихватское матросское «яблочко» - равных ему не было, и в школе никто не сомневался в артистическом будущем одаренного паренька. Но… «яблочко», бескозырка белая, в полоску воротник… И направился он в мореходку, засыпая-просыпаясь с мыслью о парусах, муссонах, галсах в штормящем океане. Когда «каптри» в приемной комиссии пояснил, что в той мореходке из него будут готовить бойца китобойной флотилии, почесал затылок: «Чего плохого мне те киты сделали?» - и забрал документы. Поехал в другое училище, а там принимают только с 17 лет и требуется плавательный стаж. Какой там стаж в степях Украины? Разве что в пеленках «плавал».

Словом, от судьбы не уйдешь – оказался в культпро-светучилище в  городе Советск, бывшем Тильзите, в Калининградском анклаве. Рассуждал так: чтоб служить на театре, вроде все умею, осталось баян освоить. Значит, дирижерско-хоровое отделение, там есть курс инструмента. А на театральном в тот год случился недобор. Написал друзьям в Народичи, те прикатили, сдают вступительные. Одному задают этюд – отогнать змею от птичьего гнезда. А тот что ни сделает – все не так. Лившун в коридоре всю эту пластику выдал, рукой досадливо махнул и… с поворота налетел на человека с высохшей рукой. Им оказался завуч, бывший танкист, в танке горел – оттого и рука такая. «Я Вас прошу…» – так начал завуч профориентацию с растерявшимся абитуриентом. Догадались? Совершенно верно, не стал Анатолий Лившун учиться на хорового дирижера. Потому что вежливый завуч Михаил Васильевич Сковородкин привел его к педагогу Анатолию Васильевичу Смолякову, ученику самого(!) Станиславского. К слову, там и на баяне играть научили. Конечно, выпускник теат
рального отделения Лившун поблагодарил завуча Сковородкина за дар убеждения. Тот, в свою очередь, назвал Анатолия особенным студентом и дрогнувшим голосом произнес: «Спасибо, что учились у нас».

Несколько лет спустя, в 1969-м, уже после службы в армии, эти слова повторил Иван Николаевич Луцик, директор студии при Киевском театре оперетты. Надо ли говорить, что артист Лившун в тот же день был зачислен в труппу
театра.

И тут возникает логичный вопрос: а в Сибирь-то какими судьбами? Сразу же проштрафился или как? Или как. Уже в то время в Киевском театре оперетты русский язык был под запретом даже в межличностном общении, не говоря о сцене. Это был национальный театр, и все показы шли на «мове». Выросший на Житомирщине Лившун в совершенстве владел украинским языком, но петь «Ах, Сильва, я тебя кохаю…» как-то не хотелось. И тут опять вмешивается Провидение. Оно устраивает встречу артиста Лившуна с дирижером Томского театра музкомедии (так в те годы назывался СМТ) Юрием Арнольдовичем Лившицем. Спектакли на русском языке, квартира предоставляется, коэффициенты к окладу, роли первого плана – о чем еще мечтать молодому артисту? Ну да, в Сибири бывает холодно. Даже холоднее, чем в Североморске, где служил в армии.

Про армию отдельная история. Выпускника культпро-света брали руководителем художественной самодеятельности в отдельную войсковую часть ВМФ в Балтийске. Красивая форма, бескозырка белая, грезы юности, работа худруком считается службой в армии – заманчиво… но – 4 года. А как же мечта о театре? В призывной комиссии военкомата уже и заявка от командира части лежит, не отвертишься. Таки отвертелся. Пошел рядовым в ПВО на 3 года, напросился на боевое дежурство в Североморске (сватали каптенармусом – отказался: что потом детям про армейскую службу скажу -  как обутки с полки на полку перекладывал?). Освоил специальность планшетиста, 140 знаков в минуту писал, дослужился до службы оповещения. И вдруг, как сказали бы на гражданке: уволен переводом в артисты.

Дело в том, что служил тогда в Архангельске офицер по фамилии Шуб, с именем Григорий Израилевич. Художественную самодеятельность считал важной частью политработы. С Глебом Петровичем Буинским ездили они по гарнизонам, отбирали талантливых ребят из солдатского контингента. Про то, как полковник Ермилов «зажал» телеграмму с поручением отпустить «артистов» в распоряжение Шуба, а генерал приказал полковнику забыть о них, Анатолий Павлович рассказывает смеясь. Так создавался ансамбль песни и пляски при Архангельском Доме офицеров.

Наступил 1965 год, в СССР впервые праздновали годовщину Победы. Первый за 20 послевоенных лет парад на Красной площади, первые торжества в округах, первые медали «20 лет Победы в Великой Отечественной войне», первые концерты. Первый концерт ансамбля песни и пляски Архангельского Дома офицеров состоялся в Ленинградском Доме офицеров. Второй – в составе праздничной программы в Кировском дворце Ленинграда. Этот большой концерт транслировался Первой программой Всесоюзного телевидения и шестью каналами Интервидения. Зрелище было потрясающее по объему и эмоциональному накалу. А что же наш герой? А наш герой был ведущим! И точно помнит, что в Архангельске они пересматривали кинопленку с первого праздника Победы в Ленинграде. Анатолий Лившун очень хочет найти эту запись, он повторяет: «Ведь я живой еще! Я вел этот концерт».

Но как же А. Лившун начал играть в Северском театре до приезда в Северск? Все просто – театр гастролировал, Лившиц назначил молодому артисту встречу в Павлодаре, куда очень своевременно (для Лившуна) опоздал один из штатных артистов северской труппы. С корабля на бал – это про тот случай. Премьера в день приезда – а ставили оперетту «Восемнадцать лет», времени на ввод – 15 минут. Справился. Так и остался в роли. Уже в Усть-Каменогорске несмело подошел к режиссеру Ю. Мельцеру:  «А когда меня прослушивать будут?» Тот засмеялся: «Да тебе уже зарплату начислили!» Пока шли гастроли, артисту оформили въезд в Северск, и всё – с тех пор он наш!

Не раз и не два пытались заполучить «широкоформатного артиста» Анатолия Лившуна другие театры – и в Киев звали, и в Волгоград, и на юг, и на север. И в Северске было всякое, не только слава с почетом, но и конфликты с «залетами». Что удержало Артиста в закрытом городе? Что сегодня удерживает здесь молодых его коллег, работа которых интересна не только ему, но и столичным режиссерам, педагогам, критикам? Что сейчас приводит в наш театр выпускников престижнейших музыкальных вузов страны? Не иначе, Провидение…

Лариса КРАСНОПЕРОВА,
редактор СМТ